Глава Первая
Глава Вторая
Глава Третья
Глава Четвертая
Весной, перед самым выпускным вечером вернулся Иван Гаврилович, да не один, а с «полевой подругой», как сам представил свою спутницу в первую же минуту.
Полевая подруга была маленькая, толстенькая и улыбчивая.
- Вот, наконец, нашел я свою Любовь Ивановну! Кто бы мог подумать, что она ждала меня в своей тьму-тараканье. Ну, конечно, как все нормальные женщины замуж выходила, и детей рожала, а потом вдруг надумала кашеваркой к геологам устроиться, и знать не ведала, что там ее настоящий рыцарь поджидает, - Иван Гаврилович молодецки расхаживал по квартире. – Скоро сюда всех ее гавриков перевезем.
Оказалось, что гавриков у Любушки было аж пятеро. Пять пацанов, все от разных мужей.
- Прямо дружба народов, смотри, - Люба совала в руки Алевтины фотографии. – Лешка – узкоглазый, чистый киргиз. Вовка – кудреватый армяшка. Валька – татарин. Мишка – еврей носатый, а Ванька – просто русский Ванька! – Люба улыбалась, рассматривая лица сыновей. – А самый мелкий, мой портрет, я на него смотрюсь, как в зеркало!
- А с кем они сейчас? – Аля вежливо поинтересовалась.
- С государством, - откликнулась Люба гордо. – У нас там дюже хорошие интернаты. – Мы ведь в поле экспедируем.
- Вот пойдем скоро в мебельный, купим деревянные кровати, я видел однажды такие двухъярусные, всех ребят разместим! – Иван Гаврилович, видимо, уставший от молчаливой и одинокой жизни, мечтал вслух. – Будем собираться за ужином все вместе, новостями делиться... Как, Алечка, нравится тебе такая перспектива.
Алевтина промолчала. Конечно, все это ей не нравилось. И совсем не хотелось жить табором с незнакомыми людьми. Вот почему сразу же после выпускного вечера, она подала документы в институт и написала заявление в общежитие.
Иван Гаврилович не обиделся, а Любаша так даже обрадовалась. Она скрывать не умела эмоций.
- Правильно решила. У нас своя семья. А ты так, седьмая вода на киселе Гаврилычу. Он дядька добрый, вот приютил тебя. Да и честь нужно знать.
Как медалистка, Аля сдавала только один экзамен. И от того, что все ей было безразлично, она получила высший балл по письменной математике. Не могла понять, почему так рыдают девчонки в общежитии, которые завалили первый же экзамен. Неужели такая малость может казаться настоящим горем.
- Как я родителям скажу? – белобрысая Светка шмыгала носом. – Батя такие бабки репетиторам платил...
- А я вообще домой не поеду. Мать опять засадит меня с сестрой водиться. Нашли, блин, бесплатную няньку, - черноволосая и смуглолицая Оксана крутилась у зеркала.
С каким удовольствием Аля поменялась бы с этими девчонками. Пусть бы они получили «пять» по математике, а она бы поехала в Киров, где ее ждали бы отец и мать. Или в Оксанкин дом, в котором звенит голосок родной сестренки.
Родные души! Боже мой, ну как люди не понимают, что все суета сует, все поправимо, были бы рядом те, кто дорог и люб сердцу.
Учебный год начался, и все было тускло, неинтересно. Аля прилежно посещала все лекции, старательно трудилась в лабораториях. Спать ложилась рано, потому, как ждала снов, в которых она была то с матерью, то с Сережкой.
В одном, как считала, ей повезло. Соседка по комнате, Зайтуна жила у своих родственников. А комнату застолбила на всякий пожарный.
- Знаешь, так хорошо, когда есть запасной аэродром. Всегда могу улететь и приземлиться. Я обидчивая. Гордо уйду сразу, если хоть какая малость не по мне...
Но, видимо, родственники Зайтуны знали эту ее слабость, поэтому атмосферу контролировали. А еще им было очень удобно. Провинциальная аккуратистка, нацеленная на большую карьеру, очень положительно влияла на их избалованную городскую школьницу.
Отдушиной в Алиной жизни всегда были наезды Натахи, причем чаще всего неожиданные. Она всегда притаскивала с собой рюкзак еды – копчености, соленья, варенья. А главное – неукротимый дух жизненной энергии. Натаха устроилась банщицей в своем поселке. И очень гордилась своей должностью.
- У нас теперь бани, как в городе. Хошь сухой пар, хошь – мокрый, да с веничком. Я их сама заготавливаю, потом продаю бабам. Для некоторых краль, молодых специалисток из города, у меня и отвары травяные готовы. Они ведь темные, наших секретов не ведают. А у меня и чистотел, и ромашечка для кожи, крапивка для волос. Сама я в белом халате, как доктор. А они-то все передо мной голые, как на духу. Все секреты их знаю. Да я и сама, смотри, какая справная стала.
И то верно. Наташкина кожа разгладилась, волосы попышнели, и тело налилось, заиграло.
- Сердце мое в печали, знаешь, ведь грусть мою. Мамка с хахалем-инвалидом в доме угорели. Хоть говорят соседки, несчастный случай. А я думаю, это они жить не захотели. И все я виновата. Была виновата. Сейчас я другая, - Наташка несколько раз выговаривала всю историю, пока накрывала на стол и разливала наливку по рюмкам.
- Вот только ты у меня и есть родная душа, - она ласково смотрела на Алю. – Мы с тобой две сиротинушки на свете, давай петь. И они пели, пели. И хотя тоскливые то были все песни, почему-то Натахины визиты очень душевно подпитывали Алевтину. Как-то светлее становилось на сердце, а главное появлялись силы жить.
Еще Наташка любила мечтать о семейной жизни.
- Знаешь, я хочу встретить такого мужика, чтобы только от его улыбки у меня кровь закипала, пусть будет курносый или лысый, но чтобы с шармом. И еще, конечно, рукастый. Чтобы и печь сложить мог, и мотик собрать из деталек. Ох, а я уж постараюсь сынков ему нарожаю, - Наташка жмурилась от сладкой картины. – Но пока ни одного даже чуть-чуть похожего не вижу. А ты, Алька? Все своего Серого из Америки ждешь?
Аля по-новой рассказывала Наташке всю свою короткую историю. И Наташка слушала все подробности, как в первый раз. Особенно негодовала она, когда Аля про дискотеку говорила, и как девчонки вешались Сергею на шею.
- Шалавы! А ты тоже хороша. Если любила, че тогда из себя недотрогу строила?
Аля и сама себя спрашивала много раз, почему она не разрешила Сережке поцеловать себя. Ну, хоть бы чуть-чуть...
Комментариев нет:
Отправить комментарий